Я всю жизнь как говорила моя бабушка был ловеласом, менял девушек как перчатки и никогда не подозревал, что самому так неожиданно влюбится… С детства помню слова моей бабушки: «Никогда не играй людьми!» Она частенько повторяла их моему двоюродному брату — неутомимому ловеласу.
Он приходил к нам в гости все время с разными девушками. А однажды долго сидел на кухне с одной из них, и даже в комнате было отчетливо слышно, как они ругаются. Вот тогда бабушка и сказала эту фразу. Спустя годы мне довелось ее вспомнить.
А было это так… Интересоваться девушками я тоже начал достаточно рано, во всяком случае, уже в средних классах школы заглядывался на проходящих по коридорам старшеклассниц, и что-то замирало внизу живота.
Мой двоюродный брат, тот самый ловелас, научил меня фотографировать, причем предъявил железный аргумент в пользу такого хобби:
— Все барышни будут твои!
Собственно, как раз на его снимках я впервые и увидел то, что впоследствии стало свободно продаваться во всех киосках и на всех углах — обнаженное женское тело. Однажды я уговорил сфотографироваться двух девочек из старших классов — они неуклюже пытались что-то изобразить перед мобильным телефоном, а тут подоспел я со своей почти взрослой камерой.
Поставил их по свету, чуть поправил юбку у одной, чуть распахнул ворот у второй — и получились две секс-бомбы на школьном дворе! Эти снимки мгновенно набрали кучу «лайков», и ко мне потянулись с просьбами сделать хорошие фотки самые красивые барышни со всей наше школы. С тех пор я стал признанным фотографом, и к моменту получения аттестата зрелости уже знал, чем буду заниматься.
Прошло два года, учится мне не хотелось, денег на жизнь и на развлечения родители давали вполне достаточно. От армии я решил «откосить», но отец отсоветовал: «Год не так уж долго, а пристроиться ты всегда сможешь, ибо хорошие фотографы и художники в армии находят себе занятие ». Так и вышло: после курса молодого бойца я попал в распоряжение одной бравой капитанши, и…
Год прошел в полном душевном и телесном согласии, так что расставались мы, чуть ли не со слезами. В армии я отточил умение снимать, научился оформлять стенды, а еще понял: нужно, помимо фотоаппарата, еще что-то уметь держать в руках. Долго думал, к чему бы себя приложить, и решил: пожалуй, лучше заняться любимым делом профессионально.
Вскоре поступил в институт, где девушки составляли 90% личного состава. Что мы только не творили в нашей богемной тусовке! Где только не побывали за годы учебы! Обошли-объездили всю Европу — и автостопом, и пешком, и по обмену студентами.
К четвертому курсу я стал неплохим видеооператором — настолько, что мне стали все чаще предлагать работу на Западе и на Востоке. Трудиться с европейцами оказалось здорово — мне нравилась их четкость, нравилось, что все споры были уместны ровно до того мгновения, пока не звучала команда «Начали!» И тогда в кадре не было ни одного лишнего движения, ни одного лишнего человека. Р
абота профессионалов всегда завораживает. Разумеется, красивых женщин было тоже много… Очень скоро я понял, что мне не то чтобы скучны, но малоинтересны красивые девушки, что называется, отечественного производства.
Когда они узнавали, что я оператор и работаю «у Европе», в их глазах мгновенно включался «калькулятор» , и на меня начинали смотреть, исключительно как на источник материальных благ… Как-то меня занесло в Париж. Это была обычная рутинная съемка какой-то рекламы, причем режиссера по какой-то причине не устроили сотни видов Парижа, имеющиеся в Интернете. И мне повезло снимать осенний Париж. Это было интересно и весело. Мысль познакомиться с парижанкой пришла как-то сама собой — мне отчаянно захотелось приключения.
При помощи нашего агента — смешливого Жака — я неплохо изучил город и как-то во время очередной прогулки пожаловался:
— Обидно, что мне некого пригласить на чашку кофе на Монпарнасе!
— А тебе нужна девушка на чашку кофе? Или…
— «Или» тоже неплохо бы, — я попытался свести все к шутке.
— Знаешь, у меня есть одна знакомая студентка. Ей тоже не с кем выпить кофе, правда, она не любит Монпарнас. Ей куда больше по душе Тюильри — она здесь учится.
— Знакомь! — обрадовался я.
На следующее утро зарядил дождь, и мы прятались от него в гостинице. Я просматривал отснятый материал, режиссер хмурился:
— Не то… Не то… Все не то! Не хватает чего-то!
— Чего-то или кого-то?
— Девушку бы… С книгой!
— Или с планшетом?
— Почему с планшетом?
— Не знаю. Но увидишь: девушка с планшетом — именно то, что надо!
Мы спустились в ресторан, там было тепло и вкусно пахло свежими булочками и кофе. За столиком у окна сидела девушка. Я посмотрел на нее — мельком, привычно отмечая ракурс и поворот головы, и тут… Тут она подняла со стола… планшет! Мы с режиссером, не сговариваясь, во все глаза уставились на нее:
— Она?
— Она!
Дальше было как в кино. Девушка оказалась студенткой, здесь была на практике и… это та самая девушка, которой не с кем было выпить кофе и о которой мне говорил Жак! Весь день мы бродили вдвоем, не обращая внимания на дождь и холод, и не могли наговориться. С ней было легко и интересно — через несколько часов казалось, что мы знакомы уже очень давно. Как-то забылась и работа, и то, что скоро придется улетать домой…
…Мы стояли на балконе и молчали. Два голубя ворковали рядом на перилах, совершенно не боясь наших застывших фигур.
— Знаешь, бывают дни, когда вся жизнь видится иначе — все, что было прежде, теряет смысл…
— Знаю. Эти два дня, здесь, в дожде и холоде…
— Как хорошо, что мы зашли в тот ресторанчик…
— Как хорошо, что мы есть…
