Стражи Неба – это самые достойные, чистые сердцем и душой воины, которые после своей смерти попадают на небо и служат его Защитниками. Это великая честь для каждого воина – стать ближе и возможно увидеть Тенгри и стать частью Неба. А все началось в деревне одного кочевого племени. Я перескажу с точностью, как мне пересказывали те, кто читал по рунам эту легенду, найденную в одном из храмов. Возвышались тысячелетние горы, шумели молодые сосны, а долинный ветер нес горную свежесть, обдумывая румяное лицо мальчика девяти лет. Он бежал к себе домой, в глазах отражался страх, а одежда была вся в грязи. Он забежал в юрту, скинул одежду, но вздрогнул от хриплого старческого голоса:
— Что приключилось?
— А ничего, чон ата, пустяки, — поспешно протараторил мальчишка. Старец улыбнулся, поправил тумак.
— Страх естественен, но он не придает гордости мужчине. Его нужно побороть, балам.
— Что? Страх, я не боюсь, — осекся мальчик, начиная волноваться.
— Расскажи, что произошло. Ты можешь я сам раньше боялся, боялся много чего, что меня не поймут в родном кыштаке, боялся что
меня не полюбит твоя чон апа, боялся что мы не спасем наш аил. Но я смог побороть, но не один, конечно, — прохрипел старец, припоминая времена, когда он был молод. Мальчик расположился, доверился старику, хотя с неверием смотрел в его зеленые, потускневшие глаза.
— Нас прогнали другие мальчишки постарше. Я с другом испугался и мы убежали. Их было четверо, — мальчик постыдно опустил голову.
— Хм, знаешь, порой стоит бороться за то, что ты хочешь, любишь, даже если тебе страшно. Хочешь, расскажу тебе древнюю легенду о Стражах Небес, когда я еще был маленьким, я ее слышал однажды. Она рассказывает о доблести, благородности и храбрости одного обычного мужчины.
— Хочу, Таалай-ака, — промолвил мальчик, устроившись поудобнее. Старец улыбнулся, расправил свои старые плечи и приступил:
— Стражи Неба – это самые достойные, чистые сердцем и душой воины, которые после своей смерти попадают на небо и служат его Защитниками. Это великая честь для каждого воина – стать ближе и возможно увидеть Тенгри и стать частью Неба. А все началось в деревне одного кочевого племени. Я перескажу с точностью, как мне пересказывали те, кто читал по рунам эту легенду, найденную в одном из храмов.
Тагайбий – земледелец, кузнец, обычный мужчина, который вел свою размерную жизнь. Он любил свое дело, любил помогать людям, продавая свои изделия по самым выгодным ценам. Его уважали, хоть и знали совсем немного про него. Он был самым искусным кузнецом в деревне и поэтому, когда в один из обычных дней его лавка не открылась, а сам он не появился ни в деревне, ни в своей юрте, люди стали беспокоиться. Он словно пропал в один день, и никто не видел, куда он пошел, где был в последний раз. Проходили дни. Люди смирились с его пропажей, полагая, что его загрызли хищники в дебрях и ближайшие к нему люди уже решали, как поделить его пожитки. Но следующим утром, когда друзья решили разделить все поровну, застали Тагайбия идущего, как ни в чем не бывало по дороге деревни. На нем не было крови, он не выглядел уставшим или измученным, просто казался не таким, как прежде, прижимая к груди маленький мешочек, висящий на шее. Люди подбежали, пытались узнать, что с ним случилось, помочь ему, но он, молча, следовал к своей юрте и никак не реагировал на расспросы жителей. Люди решили, что ему надо отдохнуть и оставить его в покое, чтобы на следующий день хорошенько его расспросить. С этим решением все отправились спать. Но перед тем как заснуть, многие видели, что «коломто» в его юрте не погасло, и целую ночь, слышался какой-то шум …
Последующие дни Тагайбий не открывал прилавок, не выходил даже из юрты. Аильчане не стали его беспокоить, но так продолжалось не один день. Ночью вновь доносились странные звуки, а иногда даже металлический звон. Казалось, он что-то кует из-за дня в день. Аильчане не понимали, что происходит и что случилось с ним за те дни, когда он отсутствовал. Все больше людей собиралось у его юрты, боясь даже заходить внутрь. Старики и старухи поговаривали, что порой из юрты доносились нечеловеческие звуки, шумы, поговаривая, что в него вселился злой дух. Также стали и беспокоятся и воины, держа наготове мечи и луки. Всех их окутывал дикий безотчетный страх. Они не знали, что может случиться в следующий момент.
Ближе к полудню, когда солнце стояло над головами собравшихся и практически не грело, «коломто» в юрте потухло и через несколько секунд вышел осунувшийся, изнеможенный Тагайбий. Все ахнули, обеспокоено глядя на мужчину, застыв в напряженной тишине, боясь выдохнуть или шевельнуться. Тагайбий оглядев народ, потянулся к ножнам на поясе. Лучники ловко натянули стрелы на тетиву, наблюдая за каждым движением кузнеца.
— Спокойно. Я теперь вас Защитник! – прохрипел Тагайбий, вытаскивая потрясающей красоты меч. Изделие было уникальным. Никто и никогда не видел меч такой формы, такого металла. Лезвие переливалось в лучах солнца, глубокой синевой, словно он был сделан из осколков Неба. Тагайбий взмахнул им к небесам и все услышали изящное шипение, как лезвие разрезало воздух. Вновь затянулась напряженная тишина, но кто-то из толпы, самый любопытный мужчина все-таки неуверенно ее нарушил:
— А… где ты был все эти дни, Тагайбий?
— Это очень долгая и невероятная история…
— Расскажите! Расскажите! – послышались другие голоса из толпы. Тагайбий вздохнул, убрал меч с мелодичным звоном в ножны и присел на траву. Кто-то последовал его примеру, кто-то продолжил стоять, кто-то подошел ближе.
— Проснулся я от странного сна посреди ночи. Он поведал мне о загадочных картинах, где я увидел мягкое солнце, голубое небо, но я был выше всего этого, словно на Высшем Небе и глядел вниз на нашу деревню. Она была в огне и дыму. Мне стало страшно, я попытался спуститься на Землю и помочь, но я не мог. Вместо этого я услышал рокочущий голос на неизвестном мне языке, словно повелевающий мной. От него я и проснулся и эти слова уже крутились в моем разуме. Они гласили – «Следуй за упавшей Звездой и Осколком Неба». Я решил выйти и развеяться от сна и дурных мыслей, как увидел падающую звезду. И был ли это я, или нечто во мне…,
— Тагайбий сделал паузу, а жители вздрогнули, и их окатил жуткий страх, — но оно меня погнало в ту сторону, куда упала звезда. Я бежал так быстро, словно был ветром, не ведающий преград или усталости. И всего через несколько секунд я оказался в темном лесу. Появилась усталость, и присев на пень, я постарался прийти в себя. То ли я не проснулся до конца, то ли не мог поверить, что происходит. Оглянувшись, я не смог заметить ни огня, ни дыма от юрт, ни света луны, ничего. Меня окружала лишь кромешная темнота…
Медленно тянулось время и я, прижавшись к дереву, обхватив руками голову, попытался уснуть и дождаться утра. Я не стал даже, и пытаться выбраться из такого дремучего леса – это было бы глупо и бесполезно. Вскоре глаза начали привыкать к темноте, я начал разбирать силуэты высоких деревьев и кустов. Лес оказался куда дремучее, чем я полагал, и в нем было что-то не так. Я не слышал тихого ночного ветра, что шелестит кронами деревьев, не слышал шуршаний зверьков в листьях, не слышал уханье сов – абсолютно ничего. Как бы я не прислушивался, не вглядывался в очертания леса – он казался не живым. Страх моментально дал о себе знать. Он был единственным живым существом, который крался в этой кромешной темноте, протягивая свои липкие когти. Я не мог от него избавиться, защитится и, вскочив, ринулся вглубь леса, надеясь, наткнутся хоть на что-нибудь. Но я бежал, слышал лишь свое дыхание, стук сердца и свои шумные шаги и больше ничего. Темнота сделала свое дело – я споткнулся и рухнул на землю. Страх казалось, готов был кинуться и растерзать меня. Во всей этой темноте я смог увидеть Его очертания – бесформенная чернее темноты масса, пыталась поглотить меня. Я взревел то ли от испуга, то ли от безысходности и отполз к ближайшему дереву и прижался в него так, словно он мог ожить и защитить меня. Но я зажмурил глаза, закрылся руками и убеждал себя, что ничего со мной не случится, что это только страх. И мне надо успокоиться и подождать рассвета – только он мог меня спасти. С каждым ударом моего сердца, липкий безотчетный страх отступал. Я собрал все свои силы и мужество, окончательно прогнав это существо. А открыв глаза, я увидел солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пышные ветви деревьев…
Я бродил по лесу, в поисках тропы, деревни или речки, хоть чего-нибудь. Но казалось, что я никогда не выберусь из этого леса и умру от голода. От такой мысли я понял, что не брал в рот ни крошки, ни капли воды со вчерашнего дня. Силы начинали оставлять меня. То ли голод, то ли осознание того, что я могу не выбраться из этого проклятого леса, разрушали мою стойкость и спокойствие. С каждым пройденным часом, становилось все труднее передвигать ноги. Слабость кралась за мной по пятам. И когда я прочесал лес не только в поисках тропы, но и еды, я ничего так и не нашел, даже ни ягодки или гриба. Лес все также был не живым и словно не настоящим. Вместе с отчаянием пришли и другие смешанные чувства: безнадежность, страх и изнеможенность…
Опираясь о крепкие стволы деревьев, я медленно передвигался дальше и дальше, пока не подняв взгляд и не увидев открывшийся луг с юртой на нем. Я из последних сил ринулся к ней. Но когда я приблизился, то стало понятно, что хозяев нет рядом. Из юрты доносился аромат вареного мяса, свежеиспеченного хлеба. Я кричал, звал хозяев, но никто не отвечал, а голод и слабость предательски пытались меня сломить. Запах еды тянул меня к юрте, я кружил у нее, ждал прихода хозяев, но так длились часы и я не мог терпеть больше. Ноги практически не держали, я падал от слабости и изнеможения, словно я не ел и не пил всю неделю. Это было странно. И от этого ужасное, дикое желание упиться кумысом или оторвать кусок мяса было невыносимым, заставляло меня, чуть ли не ползти к юрте и, ворвавшись, своровать еду. Но я так не мог! Это было выше моих принципов, моей чести и веры. Я терзался от голода, слабости и сражения с самим собой и принципов. И не выдержав, стиснув кулаки, я поплелся прочь от этой юрты, чтобы найти в себе силы выстоять соблазну…
Я плелся, не ведая куда. Во мне исчезала цель, надежда, что я смогу выбраться из незнакомой местности, ведь я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. С каждым сделанным шагом за пределы неизвестности, меня покидала и жизнь. Местность, что поменялась незаметно, вводила меня в еще большее заблуждение. Возникшие из неоткуда горячие пески, палящее солнце, показались мне полнейшим бредом. Обернувшись, лугов и пролеска не оказалось – только вязкий песок и обжигающее солнце. Я потопал дальше, сняв с себя меховую шапку, жилет из волчьего меха. И всего через некоторое время, жажда стала просто невыносимой, я даже не мог сказать что-нибудь вслух, словно горло и рот были забиты песком. Ноги стали ватными, практически не слушались.
Солнце стало моим самым безжалостным врагом, жаря мне спину, раскаляя песок и пытаясь меня просто нарочно испепелить. У меня стало возникать такое чувство, что меня испытывают, проверяют на что я годен. В голове возникали отрывки того загадочного сна и голоса. «Может действительно, я иду к той упавшей звезде?» — спросил я самого себя, но ответа не смог найти. Размышлять было все тяжелее, а дальше мой путь преграждали песочные холмы. Собрав остаток сил, я с трудом взобрался и, не удержавшись, обессилено рухнул, скатившись по песку на другую сторону. Даже, чтобы открыть глаза и приподняться у меня не хватило сил…
Но всего через несколько секунд, мои руки стали замерзать. Ворвавшийся холод в мое тело, заставил открыть глаза, подняться на ноги. Я оказался в заснеженных горах, среди укрытых сосен белоснежными шарфами, пронизанных колким ветром. В эту секунду, я подумал, что я окончательно спятил, но что-то во мне не сдавалось. Это была вера. И я поплелся по единственной видимой тропе, спускающейся с горы, надеясь, что мне хватит жизненных сил, чтобы выйти из этого безумия…
Голод, слабость и к тому же холод сковывали все мое тело. Моя одежда и обувь не могли дать хоть чуточку тепла. Вскоре все стало невыносимым. Боль по всему телу, голод, разрезающий желудок, холод сжимающий пальцы ног и рук. Я больше не мог этого выносить. Я обездвижено рухнул на снег. «Следуй за упавшей Звездой и Осколком Неба» — вот что все еще крутилось в моей голове и не давало мне покоя. Этот властный, рокочущий голос не давал покинуть жизни из моего тела, и именно он, заставил меня ползти не останавливаясь. Я был убежден в важности слов, сказанных нечеловеческим голосом и раз, я его услышал, то не был готов просто так сдаться. Я медленно полз по снегу, несмотря на боль, окоченелость конечностей, на шум в голове. Пальцев и ног я не чувствовал. Я полз, перебирая локтями, глядя на свои синие, заледеневшие пальцы, до тех пор, когда просто не потерял сознание и свои последние жизненные силы…
Очнулся я, как не странно на высокой сочной траве, около дороги, вдоль которой были раскинуты пышные ветви деревьев. Я приподнялся, казалось, что вместе со сном во мне появились хоть какие-то силы, а отмерзшие руки и ноги были полны жизни и тепла. Голод немного отступал. Не медля и без размышлений, я двинулся по дороге, пытаясь принять все то, что со мной происходит. Но не успел я об этом подумать, как впереди я увидел идущий обоз. «Люди! О Кудай, как же я вам рад!» — вскрикнул я, подбежав к ним. Они улыбнулись, вели себя дружелюбно и общительно. Среди них к удивлению были только женщины, дети и пожилые люди. Они поведали, что двигаются к городу, названия которого я не знал, да и были одеты они причудливо и необычно.
Пока я рассказывал то, что со мной приключилось, они решили угостить меня едой. Но стоило мне откусить свежей лепешки и отглотнуть кымыза, я услышал свист и топот лошадей. Люди испугались, прижались друг к другу. Я оглянулся. Никто не смог бы защитить их, если я не оказался на их пути. Один из стариков протянул мне меч, умоляюще сжав мою руку. В его выцветших глазах я увидел страх и слезы.
— Ты кто?! – вскрикнул один из разбойников спрыгнувший с лошади.
— Я кузнец, — ответил я, сжимая в руке меч. Их было пять человек – все заклятые разбойники.
— Проваливай! Чужеземец, не твое это дело. Ты их не знаешь, лучше позаботься о своей жизни. Не мешай нам!
— Вы не тронете их!- взревел я. Мужчина, что стоял передо мной лишь хитро улыбнулся, потянувшись к ножнам и в этот момент во мне, что-то взорвалось. В следующий миг я вскрикнул и вложил в мою руку всю свою силу и быстроту. Меч прошипел и едва сверкнул. Мужчина замер, а потом с хлюпаньем крови повалился на землю. Остальные, испугавшись, кинулись на меня, обнажая свои мечи. Зазвенел металл, а мое сердце заколотилось так бешено, словно готово было вырваться наружу…
Внутри меня все горело – ярость придавала мне бешеную силу и скорость. Я парировал, отбивал удары сразу нескольких мечей, уклонялся и отвечал. При очередном выпаде один из разбойников обездвижено повалился на землю. Уклонившись, около моей шеи прошипело лезвие меча, сердце сжалось от страха, но затем я смог достать своим мечом, увидев, как широко раскрылись его глаза, как мой клинок вошел ему в шею. Брызнула кровь. Отскочив в сторону, передо мной остались лишь два воина, озлобленные и запыхавшиеся. По моему рукаву текла кровь, я не заметил, как кто-то рассек мне плечо.
— Сохраните свою жизнь, бегите! Я умру за этих людей! – взревел я, чуть ли не задыхаясь, сжимая окровавленный меч в руке. Двое мужчин поколебавшись несколько секунд, бросились с новой силой. Одного встретил ногой в живот, он согнулся, а второй чуть не лишил меня жизни – кончик меча его распорол мой меховой жилет, расцарапав грудь. В ответ, я снес с плеч его голову и в следующий момент сшиб рукоятей меча последнего разбойника. Он упал, выпустив оружие из рук, с трудом ползя по земле. Отдышавшись и прижав рану, я прижал его ногой к земле, вознесся над ним меч.
— Сжальтесь, бий, сжальтесь. Прошу простить меня, — он вознес руки к небу, умоляя меня не убивать его. Гнев стал проходить, я замер, держа над ним клинок, и что-то во мне говорило – не убивать его.
— Проваливай. И цени свою жизнь, ибо в следующий раз она может оборваться, — сказал я, отступив. Он, поблагодарив, вскочил и побежал в другую сторону. Я же устало поплелся к обозу. Женщины тут же подбежали, помогли мне, перевязали раны, накормили и напоили, дали одежды и были безгранично благодарны. На душе стало тепло, что я смог защитить этих людей…
Я шел по этой же дороге, где я смог поверить в себя, в свои силы и в то, что человек с благими намерениями будет всегда сильным и стойким. Все через, что я прошел за эти четыре дня было определенным безумием, но все же я вынес свои уроки. Я укрепил свои принципы, не поддался соблазну, закалил свою стойкость и одержал победу над злом. За эти дни я стал сильнее, я познал себя и во что я должен верить…
Солнце ласково согревало тело, ветер бодрил, донося сладкие ароматы лугов и полян. Мне было как никогда хорошо – легкая радость, гармония и покой. Я даже не задумывался куда иду, зачем и где я? Меня это абсолютно не волновало, будто я был уверен в том, что я на правильном пути, словно меня кто-то вел, за руку и впереди меня ожидало самое важное событие в моей жизни…
Так и оказалось. Я стоял у небольшой ямы, в вечерних сумерках и смотрел на сверкающий кусочек камня, сплавленным с голубым стеклом. Я осторожно взял его в руки, он был еще теплым и таким приятным. И в следующий момент, я упал без сознания. Очнулся я неподалеку от нашей деревни, но перед этим мне снова снился сон, а точнее властный голос, который приказал мне выковать меч, которым послужит мне защитой и орудием кары. Так я и поступил, — на этом и закончил Тагайбий, взглянув на прекрасный меч.
Сидящие жители не могли поверить его словам, не могли пошевелиться или его перебить. Для них это казалось нечто невероятным и неподдающимся осознанию. После этого рассказа Тагайбий вновь отлучился в юрту, люди стали расходиться и возвращаться к своим делам, наверное, посчитав это все очень дурным сном, человека, который чуть не погиб от голода в лесу. А в это же время, Тагайбий забросил кузнечество, отдавшись познанию меча. С рассвета до заката, он выходил на холм и отрабатывал удары, соединялся с клинком воедино. Он также чувствовал, что это не простой меч. В нем протекает теплая жизнь и при каждом взмахе Тагайбий чувствовал его.
С первыми лучами солнца, Защитник Земли, как он был наречен, поднимался в горы, тренировался, укрепляя свою выносливость и силу. А время шло и аильчане начали относиться к нему с теплотой, привыкнув к его другому стилю жизни. В деревни появились другие кузнецы, ремесленники, кто смог заменить его и Тагайбий теперь отдался лишь совершенству тела. Часто по утрам, охотники видели, как он тягается в быстроте и выносливости с дикими жеребцами в беге…
Так проходило время…, — Таалай-ака сделал паузу, осушил чашку кымыза. мальчишка запротестовал, чтобы он не останавливался.
— Жители деревни вскоре начали поговаривать, что Тагайбий совсем изменился, отстранился от людей, закрылся в себе и не расставался со своим мечом. Он стал его частью, продолжением руки. Тагайбий и не представлял иного существования, как тренировки и ожидания того дня, когда он встанет на защиту самого дорогого. Также в его юрте не смолкал звон металла, шум горна и громкие удары молота. Тагайбий день за днем снова что-то мастерил. Жители замечали разные металлические пластины, остывающие в воде у юрты, какие-то части…
И вскоре, Тагайбий закончил свое творение, но не показал свое творение людям и даже не успев отдохнуть, в один пасмурный день, в деревню прибежал запыхавшийся житель. Его глаза были наполнены диким страхом, руки дрожали и, задыхаясь, он не мог и слова произнести. Когда же Тагайбий схватил его за плечи и привел в чувства, тот выкрикнул, что к деревне идут сотни, а может и больше неизвестных воинов, с боевыми знаменами и с обнаженным оружием. По всей деревни началась паника, воины и лучники начали готовиться к бою, но, к сожалению, этот аил никогда не отличался своей воинственностью или храбростью. В нем было мало молодых людей и еще меньше тех, кто умел сражаться. Тагайбий оглянул молодых парней, совсем еще мальчишек, натягивающие на свои худенькие тела кожаные доспехи, застегивая ремешки и поправляя свои ножны. Внутри него разразилась боль, он не мог допустить того, чтобы эти парни пошли в бой – они непременно погибнут.
— Стойте! Вы не можете идти туда! Это мое предназначение! Я ваш Защитник! – вскрикнул он и ринулся в юрту. Воины не поверили своим ушам и через несколько минут, Тагайбий вышел из юрты и медленно направился к молодым людям. Теперь они не поверили своим глазам. Он шел в красивом и изящном полном доспехе цвета переливающего неба, как и его меч. Эластичная кольчуга давала свободу в движении, а металлические пластины защищали самые важные части тела. Даже в пасмурную погоду, казалось, что доспех светился и переливался чистой синевой неба. Доспех был легок и невероятно прочен, а меч был острым как бритва и прочным, как алмаз.
— Я пойду один и остановлю их! Ждите здесь и если я, погибну, то защищайте деревню ценой своей жизни, ибо это благородная смерть, и вы станете Защитниками Неба! – с этими словами он вскочил на лошадь, повесил лук и поскакал в сторону, откуда надвигались враги…
Тагайбий мчался и без жалости шпорил своего жеребца, чем дальше он их остановит от деревни, тем больше времени он выиграет для своей деревни. Тучи грозно плыли за Тагайбием, словно желая поскорее увидеть кровавое сражение. Ветер становился сильнее, подгонял Тагая в спину. Вот уже он увидел идущих воинов, услышал их грозные кличи, топот сотни ног. Ловко спрыгнув и скинув с плеча лук, Тагайбий оценил расстояние. Их разделяло совсем немного — около пяти сотен метров. Вложив стрелу на тетиву, Тагайбий поднял руку, прицелился в генерала на лошади, затянул тетиву к уху и отпустил. Тетива зазвенела и всего через несколько секунд, тот человек обездвижено упал с лошади. Вражеские ряды разошлись, они остановились, а затем с яростным ревом ринулись на Тагайбия…
В тучах сверкнула молния, раскатился оглушительный грохот. Холодный ветер обдул лицо Тагая, растрепал волосы, забрался под доспех, остудил его кипящую кровь. Закрыв глаза, он вспомнил тот властный голос во сне, перевел дыхание и успокоился, прижав к губам лезвие своего меча. В его душу медленно втекала умиротворенная спокойность, его разум был как никогда ясным. Он слышал, как ветер колышет далекие деревья, как гуляет по полю, как птицы игриво клокочут, подхватываемые сильными потоками ветра. Он видел, как на него бегут сотни воинов, их лица, злость, оскал и мечи. Все его чувства обострились и, он понимал, что этот бой будет первым и последним. И Тагайбий не дрогнул, не отступил, а лишь сжал крепче меч и кинулся в бой…
Когда тучи развеялись, и выглянуло солнце, его лучи упали на окровавленную землю. Изрезанные трупы лежали, чуть ли не друг на друге, усыпали всю землю. Те, кто выжил ошарашено бродили среди этого ужаса и, вдыхая запах смерти – их же было немного, около нескольких десятков, измученных воинов. Неподалеку, Тагайбий стоял на коленях, держась за свой меч, воткнутый в землю.
Его доспех был изрезан и поломан, из ран сочилась кровь, в груди торчал осколок меча, по лицу стекала кровь, а жизнь уже покинула его тело. Несколько воинов хотели забрать меч, обезглавить Тагая, но не решились это сделать, так как неподалеку они увидели несколько сотен несущихся молодых парней, мужчин и даже пожилых людей на конях. Даже до них донеслись их разъяренные крики, они были готовы разорвать оставшихся врагов голыми руками. Так и произошло, они даже не успели отступить, как были задавлены копытами лошадей, изрезаны топорами, мечами и вилами, растерзаны и задушены руками…
На этот ужас смотрел и Тагайбий, как и во сне, откуда-то сверху. Только его деревня была цела, и его жители медленно несли его тело к погребальному костру.
— Теперь ты Защитник Неба. Ты выбрал этот путь и не отступил ни на шаг. Ты истинно верил в благородность своих поступков и истинно верил, что ты идешь на правильном пути. И это так, ибо твоя вера самое сильное оружие, самое сильная опора. А раз ты верил, что с твоей деревней будет все хорошо, так и будет. Ты увидишь, как она расцветает, как жители сплотились друг с другом после твоего бесценного поступка, — снова раздался властный, рокочущий голос.
— Где я? – спросил Тагайбий, первое, что попалось на ум.
— Всему свое время, герой. А пока я скажу, что лишь один человек смог вдохновить и изменить сотни людей на лучшее. Ты поселил свою веру в них, ты передал молодым парням то, что Я пытался передать тебе. Пошли и я тебе покажу, где ты и кто я…, — и с этими словами старец устало закончил рассказ. Мальчик был покорен! Он не знал, что и ответить. Но потом, поразмыслив, он неуверенно спросил.
— А что может сделать маленький мальчик моего возраста? – старец знал, что ему ответить.
— На этот случай, знаю я одну правдивую историю про Лунного Беркута, про девочку, которая своим упорством, храбростью и верой, вдохновила маленькую группу кыргызов сменить свой стиль жизни и отправится на поиски нового места, новой жизни, несмотря на то, что им пришлось вытерпеть, — ответил Таалай-ака.
— Расскажите!
— Балам, устал я, и я думаю, твоя бабушка расскажет ее красивее. Проводи меня к ней кстати, — мальчик кивнул, взял старика за руку, и они пошли к большой и главной юрте кыштака. Солнце уже медленно опускалось за горы, оставляя над большим аилом прохладную тень. Неподалеку старик услышал клокот беркутов, он улыбнулся.
— Чон апа! Чон апа! Расскажите историю про лунного беркута! Про девочку, спасшую весь аил! – закричал мальчик, как только вошел в юрту. При этих словах бабушка расцвела, и ее лицо залилось радостью. Она посмотрела на старика, мило ему улыбнулась, словно ее глаза все те же, отражают все то, что произошло много лет назад.
— Торайым-апа! Расскажите! – запротестовал мальчик, устраиваясь подлее нее на теплых шырдаках.
— Да, расскажи, я тоже не прочь послушать и вспомнить все, — сказал старец, тепло, смотря на свою жену, прошептав напоследок тише, — Айбарчын…
